В мире, где можно быть какими угодно, будьте добры.
Писалось на соционфест по заявке. Под конец народу показалось, что не про те тимы, ну да и фиг с ними. Буду дописывать, сюда, если вообще буду.
ШтироДост. СлешВ тишине подворотни гулко раздавались звуки ударов, Штирлиц поморщился, он не сомневался в том, кого били. Было в мальчике что-то, выдающее неспособность дать отпор, что-то от жертвы. Может именно это и привлекло его в первую очередь. Нет, не жертвенность, но какая-то мягкость, которая выделяла его из толпы даже в ночном клубе. Штирлиц взял за плечо первого из нападающих и отшвырнул к стене. Опасно сузив глаза, он сказал, хотя его глухой голос был больше похож на рычание. Сказал он всего одно короткое слово – «мое». Молодые и глупые, которым было все равно кого бить, отступили, как отступают гиены, не поделив добычу со львом.
Штирлиц проводил шпану взглядом и посмотрел на скорчившегося человека на земле. Тот не стонал, не шевелился, и, кажется, не дышал. Штирлиц присел на корточки и мягко тронул за плечо.
- Эй, парень...
Голова Администратора дернулась, как от резкого удара и ему потребовалось несколько секунд, чтоб понять -его действительно ударили. Мальчишка на земле прикрывал лицо локтем, именно он мгновение назад смачно поцеловался с челюстью Штира. Дост смотрела снизу вверх, и хоть на дне глаз плескался страх, смотрел он решительно и немного отчаянно. Штирлиц позволил себе улыбку, мальчишка ему нравился эдакий испуганный, взъерошенный львенок, твердо решивший стоять до конца.
Достоевский смотрел снизу вверх, человек перед ним не нападал и даже улыбался, но... Дост не шелохнулся, только поморщился, когда чужие пальцы коснулись разбитой губы, стирая кровь. Человек хмыкнул чему-то своему и поднялся, протянул руку. Достоевский смотрел нерешительно, но чуть насмешливая улыбка была слишком располагающей, и слишком не хотелось оставаться со случившимся один на один. Он сжал кисть, и ему помогли подняться. Рука оказалось неожиданно теплой и дружественной, Дост вряд ли смог бы сказать, откуда взялось последнее определение. Его обняли за плечи, и он сжался под прикосновением. Хрипловатый голос прозвучал уверенно и ободряюще:
- Тихо. Львенок, это был хороший удар, если захочешь, я научу тебя чему-нибудь еще…
Квартира Штира казалась совсем темной из-за плотно задернутых тяжелых штор. Критически осмотрев мальчишку в свете не яркой лапочки, Штирлиц коротко скомандовал - "В душ!" Достоевский не спешил исполнять, он... слово озирался не совсем подходит, скорей с интересом осматривался. Штирлиц мягко подтолкнул его в сторону двери в ванную.
- Иди, я сейчас принесу полотенце.
Парень вошел и плотно закрыл за собой дверь. У Штирлица мелькнула мысль, что он неизвестно, что стал бы делать, вздумай парень запереться, но возможности такой не было.
Чтоб не пугать гостя, Штирлиц открыл дверь ровно настолько, чтоб просунуть руку.
- Полотенце и переодеться тебе.
Достоевский кивнул, не сообразив, что его не видят.
Пока шумела вода, Штир, время от времени прислушиваясь, готовил коронное блюдо - чай с лимоном и банку тушенки. Ему самому, этого хватало, а гостей он не ждал.
Через десять минут Достоевский появился в дверях кухни. Он больше не походил на отчаянного львенка, скорей на улыбчивого растрепанного воробья: сушенные полотенцем, но не расчесанные волосы образовывали воронье гнездо, штировский спортивный костюм из-за разницы в росте был велик и это бросалось в глаза и улыбка у него была... Штирлиц залюбовался и парень под его взглядом смутился и улыбка погасла, словно ее выключили.
Администратор кивнул на стол:
- Ужин, - кружка чая и открытая банка тушенки.
Парень хмыкнул и как-то очень иронично улыбнулся.
- Спасибо.
Штирлиц стоял у окна и наблюдал. И проклинал судьбу, что все сложилось именно так. Еще в клуба паренек привлек внимание: лицо, грация и волосы. Администратору нравились его густые, вьющиеся волосы, он мог представить, как их можно намотать на кулак и оттянуть голову назад, открывая горло... Штир тряхнул головой, он надеялся выйти из клуба следом, завязать знакомство и, если все сложится удачно, трахнуть. Возможно и без обоюдного согласия. Но на выходе его задержал давний знакомый, и этой пары минут, хватило, чтоб на его предполагаемую добычу позарился кто-то еще.
Сейчас он смотрел как Достоевский ест, как трясет рукой, обжегшись о ручку кружки, смотрел и понимал, что не сможет воспользоваться его уязвимостью, не после того, как протянул руку помощи, не после того, как Дост тихо сказал - "Я не могу в общагу, не хочу пугать однокурсника".
- Спать будешь на диване в гостиной, постельное я сейчас достану. Надо будет что-то, дверь в конце коридора.
Спать не хотелось, оставлять парня тоже, но завтра он уйдет, так что им совершенно ни к чему что-то знать друг о друге.
Достоевский поднял голову когда в нему обратились и в выражение лица, проскользнуло сожаление, прочем что он, незнакомый человек и так был к нему слишком добр, больше, чем он того заслуживал. И развлекать его явно никто не обязан.
- Хорошо, спасибо.
Он улыбнулся, не очень уверенно, но искренне, и Штирлиц не смог не вернуть улыбки.
- Спокойной ночи, львенок.
Уже под утро, так и не уснув, Администратор пришел проведать гостя. Минут сорок он, сидя на полу, следил за тем, как под одеялом вздымается и опадает грудь. Это убаюкивало и сон подкрался незаметно.
Штир проснулся рывком и скинул одеяло... одеяло? Он осмотрелся по сторонам. Диван пустовал, на краю лежала аккуратно сложенная одежда, сам он был накрыт одеялом, выданным вчера ночью гостю. Администратор поднялся и потопал на кухню варить себе кофе, курить и заниматься всем тем, чем обычно занимался, когда ему было никуда не надо. В дверях кухни он замер, гость все еще был тут. Достоевский стоял у окна, глядя наружу. Он обернулся на звук шагов и улыбнулся. Улыбнулся натянуто и совсем не весело. Разделявшее их расстояние он одолел в два шага и остановился когда их разделяли считанные сантиметры. Чтоб помотреть в глаза, Досту пришлось поднять голову. Смотрел он серьезно и очень решительно. Причем решительность эта была другого качества, не как вчера, когда загнанным в угол бил не глядя. Сейчас это была холодная, трезво взвешенная решимость. Он смотрел и словно чего-то ждал. Штирлиц тоже смотрел и не понимал, чего именно от него хотят. Достоевский не выдерживает первым и отводит взгляд, бормочет под нос:
- Давай кончать с этим.
Он опускается перед Штилицем на колени и тянется к ремню.
- Кончать с чем? - на лице Администратора непонимания.
Дост поднимает голову, ухмыляется.
- С платой. Я же не маленький, понимаю, что за все надо платить, - он продолжает улыбаться, а Штиру кажется, что парню больно.
Не дожидаясь ответа Достоевский берется за ремень, его голова чуть наклонена на бок, и Штирлиц не может удержаться от того, чтобы отодвинуться прядь волос и коснуться шеи пальцами. Мальчишка замирает и наклоняет голову еще ниже к плечу, подставляя шею под прикосновение. Штирлиц ухмыляется, проводит пальцем вдоль сонной артерии и делает то, чего ему так хотелось - запускает руку в волосы и сжимает, жестко. Парень слабо дергается и с шипение втягивает воздух. Штирлиц заставляет Доста откинуть колову назад и в этот момент замечает усмешку на губах парня, презрительную и вызывающую. И ликующую, словно он, Штир, делает именно то, чего от него ждут. Парень думает, что должен платить, и платить именно так. И он находит подтверждение своим мыслям. "А вот это мы посмотрим" - думает Администратор и растягивает губы в улыбке.
- Разочарую тебя, львенок, все будет иначе.
Мужчина наклоняется и с невероятной нежностью касается губами разбитых губ Достоевского. Нежность смущает и обескураживает того, куда больше, чем надвигающиеся насилие.
Зарок - не писать больше на работе, я же не перечитываю и проверять не на чем, не удивительно, что читатели ничего не поняли.
ШтироДост. СлешВ тишине подворотни гулко раздавались звуки ударов, Штирлиц поморщился, он не сомневался в том, кого били. Было в мальчике что-то, выдающее неспособность дать отпор, что-то от жертвы. Может именно это и привлекло его в первую очередь. Нет, не жертвенность, но какая-то мягкость, которая выделяла его из толпы даже в ночном клубе. Штирлиц взял за плечо первого из нападающих и отшвырнул к стене. Опасно сузив глаза, он сказал, хотя его глухой голос был больше похож на рычание. Сказал он всего одно короткое слово – «мое». Молодые и глупые, которым было все равно кого бить, отступили, как отступают гиены, не поделив добычу со львом.
Штирлиц проводил шпану взглядом и посмотрел на скорчившегося человека на земле. Тот не стонал, не шевелился, и, кажется, не дышал. Штирлиц присел на корточки и мягко тронул за плечо.
- Эй, парень...
Голова Администратора дернулась, как от резкого удара и ему потребовалось несколько секунд, чтоб понять -его действительно ударили. Мальчишка на земле прикрывал лицо локтем, именно он мгновение назад смачно поцеловался с челюстью Штира. Дост смотрела снизу вверх, и хоть на дне глаз плескался страх, смотрел он решительно и немного отчаянно. Штирлиц позволил себе улыбку, мальчишка ему нравился эдакий испуганный, взъерошенный львенок, твердо решивший стоять до конца.
Достоевский смотрел снизу вверх, человек перед ним не нападал и даже улыбался, но... Дост не шелохнулся, только поморщился, когда чужие пальцы коснулись разбитой губы, стирая кровь. Человек хмыкнул чему-то своему и поднялся, протянул руку. Достоевский смотрел нерешительно, но чуть насмешливая улыбка была слишком располагающей, и слишком не хотелось оставаться со случившимся один на один. Он сжал кисть, и ему помогли подняться. Рука оказалось неожиданно теплой и дружественной, Дост вряд ли смог бы сказать, откуда взялось последнее определение. Его обняли за плечи, и он сжался под прикосновением. Хрипловатый голос прозвучал уверенно и ободряюще:
- Тихо. Львенок, это был хороший удар, если захочешь, я научу тебя чему-нибудь еще…
Квартира Штира казалась совсем темной из-за плотно задернутых тяжелых штор. Критически осмотрев мальчишку в свете не яркой лапочки, Штирлиц коротко скомандовал - "В душ!" Достоевский не спешил исполнять, он... слово озирался не совсем подходит, скорей с интересом осматривался. Штирлиц мягко подтолкнул его в сторону двери в ванную.
- Иди, я сейчас принесу полотенце.
Парень вошел и плотно закрыл за собой дверь. У Штирлица мелькнула мысль, что он неизвестно, что стал бы делать, вздумай парень запереться, но возможности такой не было.
Чтоб не пугать гостя, Штирлиц открыл дверь ровно настолько, чтоб просунуть руку.
- Полотенце и переодеться тебе.
Достоевский кивнул, не сообразив, что его не видят.
Пока шумела вода, Штир, время от времени прислушиваясь, готовил коронное блюдо - чай с лимоном и банку тушенки. Ему самому, этого хватало, а гостей он не ждал.
Через десять минут Достоевский появился в дверях кухни. Он больше не походил на отчаянного львенка, скорей на улыбчивого растрепанного воробья: сушенные полотенцем, но не расчесанные волосы образовывали воронье гнездо, штировский спортивный костюм из-за разницы в росте был велик и это бросалось в глаза и улыбка у него была... Штирлиц залюбовался и парень под его взглядом смутился и улыбка погасла, словно ее выключили.
Администратор кивнул на стол:
- Ужин, - кружка чая и открытая банка тушенки.
Парень хмыкнул и как-то очень иронично улыбнулся.
- Спасибо.
Штирлиц стоял у окна и наблюдал. И проклинал судьбу, что все сложилось именно так. Еще в клуба паренек привлек внимание: лицо, грация и волосы. Администратору нравились его густые, вьющиеся волосы, он мог представить, как их можно намотать на кулак и оттянуть голову назад, открывая горло... Штир тряхнул головой, он надеялся выйти из клуба следом, завязать знакомство и, если все сложится удачно, трахнуть. Возможно и без обоюдного согласия. Но на выходе его задержал давний знакомый, и этой пары минут, хватило, чтоб на его предполагаемую добычу позарился кто-то еще.
Сейчас он смотрел как Достоевский ест, как трясет рукой, обжегшись о ручку кружки, смотрел и понимал, что не сможет воспользоваться его уязвимостью, не после того, как протянул руку помощи, не после того, как Дост тихо сказал - "Я не могу в общагу, не хочу пугать однокурсника".
- Спать будешь на диване в гостиной, постельное я сейчас достану. Надо будет что-то, дверь в конце коридора.
Спать не хотелось, оставлять парня тоже, но завтра он уйдет, так что им совершенно ни к чему что-то знать друг о друге.
Достоевский поднял голову когда в нему обратились и в выражение лица, проскользнуло сожаление, прочем что он, незнакомый человек и так был к нему слишком добр, больше, чем он того заслуживал. И развлекать его явно никто не обязан.
- Хорошо, спасибо.
Он улыбнулся, не очень уверенно, но искренне, и Штирлиц не смог не вернуть улыбки.
- Спокойной ночи, львенок.
Уже под утро, так и не уснув, Администратор пришел проведать гостя. Минут сорок он, сидя на полу, следил за тем, как под одеялом вздымается и опадает грудь. Это убаюкивало и сон подкрался незаметно.
Штир проснулся рывком и скинул одеяло... одеяло? Он осмотрелся по сторонам. Диван пустовал, на краю лежала аккуратно сложенная одежда, сам он был накрыт одеялом, выданным вчера ночью гостю. Администратор поднялся и потопал на кухню варить себе кофе, курить и заниматься всем тем, чем обычно занимался, когда ему было никуда не надо. В дверях кухни он замер, гость все еще был тут. Достоевский стоял у окна, глядя наружу. Он обернулся на звук шагов и улыбнулся. Улыбнулся натянуто и совсем не весело. Разделявшее их расстояние он одолел в два шага и остановился когда их разделяли считанные сантиметры. Чтоб помотреть в глаза, Досту пришлось поднять голову. Смотрел он серьезно и очень решительно. Причем решительность эта была другого качества, не как вчера, когда загнанным в угол бил не глядя. Сейчас это была холодная, трезво взвешенная решимость. Он смотрел и словно чего-то ждал. Штирлиц тоже смотрел и не понимал, чего именно от него хотят. Достоевский не выдерживает первым и отводит взгляд, бормочет под нос:
- Давай кончать с этим.
Он опускается перед Штилицем на колени и тянется к ремню.
- Кончать с чем? - на лице Администратора непонимания.
Дост поднимает голову, ухмыляется.
- С платой. Я же не маленький, понимаю, что за все надо платить, - он продолжает улыбаться, а Штиру кажется, что парню больно.
Не дожидаясь ответа Достоевский берется за ремень, его голова чуть наклонена на бок, и Штирлиц не может удержаться от того, чтобы отодвинуться прядь волос и коснуться шеи пальцами. Мальчишка замирает и наклоняет голову еще ниже к плечу, подставляя шею под прикосновение. Штирлиц ухмыляется, проводит пальцем вдоль сонной артерии и делает то, чего ему так хотелось - запускает руку в волосы и сжимает, жестко. Парень слабо дергается и с шипение втягивает воздух. Штирлиц заставляет Доста откинуть колову назад и в этот момент замечает усмешку на губах парня, презрительную и вызывающую. И ликующую, словно он, Штир, делает именно то, чего от него ждут. Парень думает, что должен платить, и платить именно так. И он находит подтверждение своим мыслям. "А вот это мы посмотрим" - думает Администратор и растягивает губы в улыбке.
- Разочарую тебя, львенок, все будет иначе.
Мужчина наклоняется и с невероятной нежностью касается губами разбитых губ Достоевского. Нежность смущает и обескураживает того, куда больше, чем надвигающиеся насилие.
Зарок - не писать больше на работе, я же не перечитываю и проверять не на чем, не удивительно, что читатели ничего не поняли.
@темы: тварчество
-
-
07.09.2011 в 04:29-
-
07.09.2011 в 04:38-
-
08.02.2012 в 14:09Вот мне, наверное, тоже показалось... Даже не из-за того, что "Достбыникогда!" или "Штирбынизачто!", а просто картинка при прочтении нарисовалась с жукоесями (=
-
-
08.02.2012 в 14:30-
-
08.02.2012 в 14:35А с этим всегда проблемы. Либо расписывать подробно (и, конечно, скучнее), либо часть оставить за кадром (в надежде, что сами домыслят). А домыслить можно по-разному.(
-
-
08.02.2012 в 14:38-
-
08.02.2012 в 14:43И да, я почему-то так и думала. Про тим (=
-
-
08.02.2012 в 14:50Попробовала и меня обхаяли за невтимность, больше не хочу
-
-
08.02.2012 в 14:56Полная тимность - это тоже крайность, которой лучше бы не следовать. Без холиваров там читается только юмор х)
-
-
08.02.2012 в 15:00